Кто-то называет его сумасшедшим, кто-то экстремалом, некоторые – язычником. Сам известный
восходитель-одиночка Юра Лишаев называет себя «человеком, который очень любит жизнь». Когда-то во время полета на параплане он сломал позвоночник и вообще-то не должен был ходить. Но – покоряет горы с костылями за спиной.
В узком кругу людей, влюбленных в горы, Лишаев известен под детской кличкой «Фантик». Сегодня к Фантику приезжают люди со всей страны: учиться, разговаривать и просто посмотреть на него.
Однако мало кто знает, что Юра Лишаев – художник и мастер ювелирного дела. Приехав в Крым для работы над новой экспозицией, я встретилась с ним, чтобы поговорить о камнях, искусстве, силе и вечности.
— Юра, как ты, профессиональный спортсмен, стал заниматься ювелирным делом, что послужило импульсом?
— Смеяться будешь. Когда в очередной раз грохнулся. И попал в больницу с травмой. Это было еще в 1986 году. В одной палате со мной оказался человек, который увлекался ювелирным делом. И так он об этом «вкусно» рассказывал, что я подумал, почему бы и нет? Тем более что в то время я работал на заводе с особо точными деталями и быстро понял, что все необходимые для «ювелирки» инструменты легко могу сделать сам.
Я спросил у своего нового знакомого, кто в их профессии считается сильнейшим. Лучше 5 минут поучиться у мастера, чем месяц – у бездаря. Он сказал, что самый сильный – Юрий Федоров, но к нему попасть практически невозможно. Я пришел прямо домой к Федорову и сказал: «Здрасьте, я буду вашим учеником».
— Как он отреагировал?
— Перепугался. В то время все ювелиры втихаря по золоту и серебру работали, частная работа была запрещена. А тут я пришел. Он и подумал, что я чекист. К счастью, мир альпинизма тесен, а я к тому времени был уже достаточно известен, поэтому Федоров навел про меня справки и все узнал.
В общем, я стал учеником лучшего ювелира в Советском Союзе. Учился у него года полтора. Я делал всю работу. Я был, как подмастерье. А потом сделал собственную выставку.
Мне было очень приятно, когда Федоров сказал про меня: «Из него бы получился классный художник, если бы не его скалы». А я в то время еще и дельтапланеризмом увлекся, врачи запретили мне скалолазанием заниматься после травмы. Вот так вот я пытался, да и пытаюсь все совмещать: в горах думаю о ювелирке, а, когда занимаюсь ювелиркой, то, наоборот, думаю о горах.
— Недавно на кинофестивале «Кино без барьеров» был показан ваш фильм “Святилище грез”, в котором меня поразила фраза: «Жизнь не стоит того, чтобы за нее так цепляться, но ее надо пройти до конца». Можешь объяснить, что ты имел в виду? (Фильм можно посмотреть здесь: http://www.youtube.com/watch?v=wYeRq8xmoeQ – прим.ред.)
— Я снял свой фильм, чтобы сделать что-то для инвалидов. Хотя в Москве его наградили на фестивале в номинации «Лучший спортивный фильм», на самом деле он вовсе не о спорте. Он о силе, мужестве и вере. Я два года был прикован к кровати и, поверь, знаю, о чем говорю.
А что касается этой фразы, то многие люди сегодня очень любят страдать «на пустом месте». Дай им молодое тело, так они его затаскают своим скулежом про то, что жизнь хреновая. А жизнь – она ведь ярка и красочна, нужно просто не бояться жить!
Наше с тобой государство сделало для инвалидов всё – всё, чтобы мы сидели у подъезда, читали о политике и скулили, какая жизнь хреновая. Так вот, я не собираюсь с этим мириться. Несмотря на то, что у меня мизерная пенсия сегодня, плевать я хотел на это, я все равно буду жить, радоваться и открывать для себя новые горизонты.
Знаешь, я ведь всегда был до жизни жадный. Растопыривал пальцы и старался объять необъятное. Цель сама по себе ничто – важно движение к ней. К примеру, в эпоху Возрождения были художники, которые для того чтобы двигаться дальше, меняли имя. То есть иногда, чтобы двигаться дальше, нужно было перечеркнуть все, что было до этого, и создавать новое. Для меня это правильно: забыть все старое, чтобы начать жить с чистого листа.
Седьмого июня у меня второй день рождения: 20 лет назад я разбился и мог просто сгнить и умереть. Но я не сдался, смог начать все с чистого листа и теперь живу. Да, мне больно, но я снова чувствую себя живым. И пытаюсь объять необъятное
— Юра, каким образом при мизерной пенсии удается путешествовать?
— Я умею прижимать уши. Могу есть одну овсянку или гречку. Хотя когда-то умел кушать и красную икру. Конечно, не обходится без спонсоров. Мои спонсоры – общественная организация любителей машин марки «Хонда», которая занимается благотворительностью. Они помогали мне и в первой акции, которая называлась «Ковчег надежды», основной целью которой было – обратить внимание общества на людей с инвалидностью.
А вообще мне помогают очень много людей, с которыми я даже не знаком. Однажды я плыл на своем каяке в районе Смоленска, вдруг смотрю: подплывает дорогущий катер, на нем какой-то мужчина, видит меня и говорит: «О, а я тебя ищу!». Он привез мне тушенки, а когда я спросил, кто он, он ответил, что это неважно. Такие вот случаи очень важны.
— Как думаешь, человеку важно иметь много друзей?
— Знаешь, один знаменитый альпинист мне как-то сказал: « Нужно лазить так, чтоб от твоих дерзких одиночных восхождений у друзей появилась зависть. А когда зависть перерастет в ненависть, а от ненависти их начнет тошнить, вот тогда ты определишь по ним, на каком уровне ты находишься». Я его не понял тогда, для меня это казалось диким.
Вскоре я позабыл о том, что он сказал, и продолжал лазить. А вот потом услышал за своей спиной такие скрипы зубов, что понял, как он был прав. Людей, которых я продолжаю называть друзьями, у меня меньше, чем пальцев на руке. И это, наверное, правильно – с другом нужно многое пройти и самую горькую чашу испить. Остальных я теперь называю «корефанами». Есть прекрасное стихотворение на эту тему: «Не сотвори себе кумира…».
— Ты человек глубоко индивидуальный, более того, ты – одиночка. Общество вообще, а современное особенно, мягко говоря, не любит таких людей. Как ты сохраняешь свою индивидуальность?
— Самое главное – не только найти свой путь, но и следовать ему во что бы то ни стало. Окружение будет отговаривать, призывать остепениться, давать советы или еще как-нибудь вмешиваться. Я смотрю на таких людей и мне смешно. Это же очень скучно. Мои соседи смотрят на меня ехидно и спрашивают: «Сколько тебе лет?» А я им отвечаю, что если я буду хорошо себя чувствовать, то и в восемьдесят лет буду плавать и ходить по скалам.
Я люблю солнце, я встречаю восходы, я люблю воду, купаюсь круглый год, меня радует звездное небо. В мае я был на Аю-Даге, видел, как звезда летела. Помню, на каяке гребанул веслом, а у меня из-под весла куча огоньков, а они цвета звезд. Это было похоже на женские волосы в звездах. Я чувствовал, что подо мной звезды!
Какая мне после этого разница, кто и что обо мне думает или говорит! Каждый ведь хочет выучить тебя жить и сказать, что ты не так живешь. Важно найти в себе мужество и не погружаться во всю эту мерзость. Я люблю жизнь и люблю ее на пределе. Сейчас мне кажется, что вышел этап, когда этот предел находит меня.
Кстати, это чувство пришло ко мне после травмы. До травмы я все-таки был скромненьким альпинистом, довольствовался однотипными восхождениями, так же, как и все. А потом в какой-то момент я принял решение лазать без страховки: просто назвал канат извращением и отщелкнул его от себя. И прошел в свободном стиле маршрут. Вот после этого происходит переоценка ценностей. Ты становишься окрыленным, единым целым с природой, с горой, с камнем. Я делал это не для кого то, а для себя. Я много лет работал с камнями, как ювелир и отношусь к ним, как к живым. Часто вспоминаю строки Волошина:
Я поклоняюсь вам, кристаллы,
Морские звезды и цветы,
Растенья, раковины, скалы
(Окаменелые мечты
Безмолвно грезящей природы)…
— Любишь этого поэта?
— Я многих поэтов люблю. Просто когда я коснулся творчества Волошина и прочитал это произведение, у меня было ощущение, что он написал его для меня. У него есть такие строки:
Будь прост, как ветр, неистощим, как море,
И памятью насыщен, как земля.
Люби далекий парус корабля
И песню волн, шумящих на просторе.
Весь трепет жизни всех веков и рас
Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас…
А вообще, для меня Волошин – эталон нейтрального человека: когда приходили красные, он прятал у себя белого. А когда были белые – прятал красного. Если бы его за это поймали – расстреляли бы. У нас до сих пор не любят нейтральных людей, не присоединившихся. А для меня это единственно возможный путь: всегда думать и действовать самому, не быть частью толпы.
Волошин завещал: «Не носите мне цветов, а принесите гальку с моря». Я был на Кавказе, поднялся на вершину, взял оттуда камень и принес его к нему на могилу.
— Многие годы ты работаешь с камнями. Какие открытия ты сделал благодаря им? В первую очередь, внутри себя?
— Я нашел удивительную красоту. По сути, камень – это символ власти над временем. Я порой выхожу на развалины и кричу: «Ау, где ваши мастера? Ау, воины, где вы? Где ваше былое величие?» Когда я работаю, то люблю все камни.
— Но ведь не все камни таят в себе красоту – как ты распознаешь, что внутри?
— Сначала я нахожу камень. Потом его покрутишь-покрутишь и берешь второй, третий камень. Иногда что-то происходит, и ты среди ночи понимаешь, что какой-то камень тебя зовет. Тогда у меня что-то распахивается в сердце и начинается процесс.
— Тебя часто называют «язычником». Ты веришь в Творца, в Божественный разум?
— Да, я бога знаю, Зевсом зовут. Еще я знаю, что боги нам завидуют, потому что мы смертные. И наш сегодняшний день не будет похож на завтрашний. Мы живем здесь и сейчас, и это никогда не повторится. Я уверен, что они этому завидуют.
В общем, я действительно язычник. Религии не люблю, но ориентируюсь в Библии. Там написано, например, что ты рождена во грехе. Но неужели такое прекрасное создание может быть создано во грехе? У мусульман женщину вообще за человека не считают. В Буддизме реинкарнация в женском теле считается неудачной и т.д.. Я когда то изучал религии, мне было интересно, но все это не для меня.
— Мечта любого алхимика и философа – найти пресловутый философский камень, нашел ли ты свой в каком-то смысле?
— Драгоценность философского камня мы должны сотворить в себе сами. А вообще, как известно, лучший фильм – тот, который еще не снят. Мне нравится ходить к горизонтам. Ты к горизонту шаг навстречу делаешь, а он отдаляется. Представь, какая неизвестность сейчас меня ждет перед новым плаванием.
— Для меня как для художника есть знаковые фигуры, которые служат для меня ориентиром – духовным, творческим, к примеру, это Филонов. Есть ли такие люди у тебя?
— Я всегда мечтал прикоснуться к работам Пикассо. Поехал в Москву в Пушкинский музей. Посмотрел по сторонам, вроде бы смотрительница отвернулась, и провел рукой по полотну. Смотрительница увидела, чуть дар речи не потеряла.
Вообще мне нравятся художники, которые создают свой мир. Но самый главный для меня художник – это море. На его картины можно смотреть всю жизнь. Многие сейчас спорят о современном искусстве, а я так думаю: можно воспринимать это искусство, можно нет. Но если какой-то человек его не воспринимает, то это не значит, что оно не имеет права на существование. Я, к примеру, не люблю вылизанные полотна Айвазовского. Но многим он нравится, то же самое можно сказать и о современном искусстве.
— А как насчет современной политики?
— Я процитирую тебе американского философа Торо: «Государство не может быть свободным и просвещенным, пока оно не признает, что человеческая личность – независимая сила. Государство именно в этом источнике черпает свою силу и власть. И поэтому к личности оно должно относиться должным образом».
— Ты очень сильный человек. Что бы ты хотел сказать с этой позиции инвалидам?
— Я бы сказал, что главное – пройти свой путь до конца. Это я сейчас такой сильный, а тогда, после травмы, я был на грани самоубийства. Я мог с трудом доползти до окна.
Когда я лежал с температурой 42, мне виделась могила Грина. В реальности она из черного мрамора, а мне она виделась белой, и мрамор колыхался. Три ночи она звала меня. Я даже пытался ползти на кровати, хотя тогда даже ворочаться я не мог. Жена меня сдерживала, как могла, и я остался здесь. Грин всю жизнь мечтал продать книгу, чтобы осуществить путешествие со своей любимой по всему Крыму, но его мечта не сбылась. Мне в этом плане повезло больше. Я шлялся по горам, как хотел.
И кроме того, в прошлом году я прошел весь Днепр, я прошел весь Крым. А вот таланта, чтобы рассказать об этом, как Грин, у меня нет. И это нормально, у каждого свой путь.
Поэтому нас, инвалидов, не нужно жалеть. Не стоит относиться к нам, как к «подранкам». Однажды я ехал в троллейбусе, и на остановке вошли два слепых матершинника. Вскоре пассажиры начали возмущаться, зачем они ругаются матом на весь троллейбус. Слепые стали сопротивляться и лезть в драку.
И тут одна женщина говорит: «Что вы к ним привязались, они же слепые». И я думаю, это было худшее, что можно было сказать в такой ситуации. Еще раз повторяю: не нужно нас жалеть, нас нужно принимать такими, какие мы есть, и дать нам возможность жить в мире, а не на его задворках.
Впрочем, такую возможность мы можем дать себе и сами. Главное – видеть горизонт и жить каждый день на полную катушку.
http://neinvalid.ru/biografii/filosofskij-kamen-yuriya-lishaeva/